В 2021 году независимые эксперты в области СМИ и науки из Центральной и Восточной Европы объединили усилия для повышения качества медицинской журналистики с помощью новой платформы SCIENCE+, разработанной Free Press for Eastern Europe и Free Press Unlimited.
Изначально проект был создан в ответ на беспрецедентную дезинформацию вокруг Covid-19. Инициаторы проекта отмечали, что отсутствие качественного освещения медицинской тематики привело к катастрофически низкой информированности населения о рисках для здоровья в Центральной и Восточной Европе и за ее пределами.
Проект SCIENCE+ пошел дальше ковидной дезинформации и поставил своей целью стать долгосрочным решением для повышения общественного доверия к науке.
С начала военного конфликта в Украине SCIENCE+ сменил фокус своей деятельности на разоблачение военной дезинформации и пропаганды.
Тележурналист Болгарского национального телевидения, исследователь дезинформации при Free Press for Eastern Europe Петер Георгиев рассказал Colab Medios об особенностях военной дезинформации, этической и технической стороне факт-чекинга и дал рекомендации по изобличению фейков.
Существуют ли какие-либо характерные различия и сходства между медицинской и военной дезинформацией: инструменты влияния, лингвистические особенности, масштабы дезинформации?
В течение последних двух лет, с начала пандемии COVID-19, мы наблюдали то, что я считаю беспрецедентной волной дезинформации в цифровом пространстве Центральной и Восточной Европы.
Огромное количество недостоверных и откровенно ложных заявлений о вирусе и вакцинах оказало существенное влияние на то, как страны справились с пандемией. В некоторых странах, например, в Болгарии, показатели вакцинации по-прежнему низкие (около 30%) по сравнению со средним показателем в ЕС по причине дезинформации и слабого политического руководства.
Для нас было важно внести свой вклад в международные усилия, направленные на то, чтобы пролить свет на важнейшие медицинские вопросы, касающиеся пандемии, и предоставить информацию, основанную на фактах.
После начала вторжения в Украину в конце февраля, фокус буквально за одну ночь сместился на военную пропаганду, и мы заметили, что источники дезинформации в этих двух совершенно разных событиях во многом перекликаются. В обоих случаях заговоры и необоснованные заявления распространялись главным образом в агрессивном и эмоциональном тоне, чтобы спровоцировать немедленную реакцию.
Интернет-ресурсы и общественные деятели, распространяющие ложную информацию, часто используют негативные формулировки, делают возмутительные заявления и позиционируют себя как оппозиция по отношению к тем, кого они называют основными источниками информации.
Социальные сети стали идеальным местом для подобных заявлений, где они могут быстро распространиться среди тысяч пользователей и влиять на то, как общество воспринимает войну, пандемию или любое другое событие.
Что было самым сложным в вашей работе с начала вторжения России в Украину?
Мы абсолютно точно столкнулись с несколькими видами трудностей — эмоциональными и профессиональными. Я был откровенно потрясён этой новостью, и мне потребовалось несколько недель, чтобы осознать, что происходит, и насколько люди страдают.
В то же время эти первые несколько недель были напряжёнными и с точки зрения нашей деятельности. Большинство из нас никогда не работали в зоне боевых действий или возле неё. Нам нужно было быстро найти надежные источники и специалистов, которые могли бы помочь нам лучше понять события в этой зоне.
Мы также оперативно расширили сеть партнёров, занимающихся исследованием фактов дезинформации и её влияния на Центральную и Восточную Европу. Без помощи наших партнёров и отважных журналистов в Украине мы бы не смогли разобраться в тактике дезинформации и изучить её закономерности.
Разоблачать военные фейки гораздо сложнее, чем любые другие. Как вы помогаете своей команде заботиться о психологическом состоянии?
Несмотря на то, что мы являемся журналистами и исследователями, мы стараемся прежде всего оставаться людьми. Мы не скрываем наших эмоций и понимаем важность психического здоровья, особенно в такой обстановке.
Лично я не сталкивался так близко с событиями войны, как некоторые из моих коллег. Но для нас всех очень важно говорить о том, что мы чувствуем, и помогать друг другу, по мере своих возможностей, например, выслушать другого.
В процессе факт-чекинга событий, связанных с войной, сталкивались ли вы с этическими вопросами?
Да, постоянно. То же самое было и во время пандемии. Я думаю, что самый большой этический вопрос связан с непреднамеренным приданием популярности мифу в попытке его разоблачения. Были случаи, когда усилия по разоблачению какого-то фейка, к сожалению, давали обратный результат и только ещё больше распространили эту ложную информацию среди людей.
В конце концов, я твердо верю, что при правильном подходе факт-чекеры вносят свой вклад в наши знания о мире и помогают аудитории не попасть в ловушку вводящих в заблуждение заявлений.
Расскажите о технической стороне факт-чекинга: какими правилами и принципами руководствуется ваша команда при проверке информации?
Когда мы выделяем какой-то конкретный материал для проверки, нам интересно, сколько людей уже успело увидеть его, и какой потенциал у этого сообщения для роста популярности в будущем.
В последнем случае полезно разоблачить миф до того, как он успел широко распространиться — будь то искажённая информация, тактика или ресурс. Таким образом, у аудитории появляется своеобразный иммунитет против ложной информации.
Что касается непосредственно процесса факт-чекинга, действия зависят от конкретной информации и ее формата (текст, визуальный или аудиоконтент и т.д.), но мы во всех случаях стараемся найти первоисточник. И мы всегда смотрим и изучаем, кто заинтересован в распространении этого нарратива или публикации и почему, какова целевая аудитория и т.д.
Какие тенденции изменения медиапространства с начала войны уже можно выделить?
По моим наблюдениям, самые большие изменения связаны с усиливающейся поляризацией медиаиндустрии. Многие издания не побоялись озвучить свою позицию и публично поддержать Украину в этой войне.
С другой стороны, многие СМИ агрессивно распространяют прокремлёвскую пропаганду и бессовестно продвигают некоторые из самых вопиющих лживых заявлений путинского режима. Этот раскол означает, что СМИ не могут претендовать на объективность и непредвзятость, по крайней мере, в ближайшем будущем.
Я думаю, пока рано говорить о том, какими будут долгосрочные последствия такого подхода, который одновременно отталкивает одних и притягивает других читателей.
Ваши рекомендации о том, как распознать фейки.
Самый простой и очевидный совет – не спешите принимать на веру всё, что читаете.
Легче сказать, чем сделать. Мы часто читаем заголовок или статью в соцсетях и автоматически верим этой информации, даже не думая о контексте. Если вы в очередной раз наткнётесь на какую-то новость, которая выглядит совсем подозрительно или невообразимо, остановитесь на секунду и подумайте – откуда взялась эта информация, где её первоисточник, почему её опубликовали именно сейчас, есть ли какие-то факты в её поддержку, и, наконец, могло ли действительно произойти то, о чём там написано?
Если вы приучите себя так делать, в большинстве случаев это позволит вам сразу распознавать фейки. Однако, намного сложнее дело обстоит с масштабными фейками, которые очень часто являются спекуляцией правдивых фактов.
Даже опытным журналистам бывает сложно в этом разобраться. Я думаю, в целом полезно пару раз в месяц просто сесть и проанализировать новости и свои знания о событиях в мире, понять, насколько они объективны. Взглянув на вещи свежим взглядом, возможно, вы поймёте, что какие-то вещи, в которых вы твёрдо убеждены, на самом деле не подкреплены никакими фактами.