В 2021 году независимые эксперты в области СМИ и науки из Центральной и Восточной Европы объединили усилия для повышения качества медицинской журналистики с помощью новой платформы SCIENCE+, разработанной Free Press for Eastern Europe и Free Press Unlimited.

Изначально проект был создан в ответ на беспрецедентную дезинформацию вокруг Covid-19. Инициаторы проекта отмечали, что отсутствие качественного освещения медицинской тематики привело к катастрофически низкой информированности населения о рисках для здоровья в Центральной и Восточной Европе и за ее пределами.

Проект SCIENCE+ пошел дальше ковидной дезинформации и поставил своей целью стать долгосрочным решением для повышения общественного доверия к науке. 

Исследователь дезинформации при Free Press for Eastern Europe Петер Георгиев

С начала военного конфликта в Украине SCIENCE+ сменил фокус своей деятельности на разоблачение военной дезинформации и пропаганды.

Тележурналист Болгарского национального телевидения, исследователь дезинформации при Free Press for Eastern Europe Петер Георгиев рассказал Colab Medios об особенностях военной дезинформации, этической и технической стороне факт-чекинга и дал рекомендации по изобличению фейков. 

Существуют ли какие-либо характерные различия и сходства между медицинской и военной дезинформацией: инструменты влияния, лингвистические особенности, масштабы дезинформации?

В течение последних двух лет, с начала пандемии COVID-19, мы наблюдали то, что я считаю беспрецедентной волной дезинформации в цифровом пространстве Центральной и Восточной Европы. 

Огромное количество недостоверных и откровенно ложных заявлений о вирусе и вакцинах оказало существенное влияние на то, как страны справились с пандемией. В некоторых странах, например, в Болгарии, показатели вакцинации по-прежнему низкие (около 30%) по сравнению со средним показателем в ЕС по причине дезинформации и слабого политического руководства. 

Для нас было важно внести свой вклад в международные усилия, направленные на то, чтобы пролить свет на важнейшие медицинские вопросы, касающиеся пандемии, и предоставить информацию, основанную на фактах. 

После начала вторжения в Украину в конце февраля, фокус буквально за одну ночь сместился на военную пропаганду, и мы заметили, что источники дезинформации в этих двух совершенно разных событиях во многом перекликаются. В обоих случаях заговоры и необоснованные заявления распространялись главным образом в агрессивном и эмоциональном тоне, чтобы спровоцировать немедленную реакцию. 

Интернет-ресурсы и общественные деятели, распространяющие ложную информацию, часто используют негативные формулировки, делают возмутительные заявления и позиционируют себя как оппозиция по отношению к тем, кого они называют основными источниками  информации. 

Социальные сети стали идеальным местом для подобных заявлений, где они могут быстро распространиться среди тысяч пользователей и влиять на то, как общество воспринимает войну, пандемию или любое другое событие.

Что было самым сложным в вашей работе с начала вторжения России в Украину?

Мы абсолютно точно столкнулись с несколькими видами трудностей — эмоциональными и профессиональными. Я был откровенно потрясён этой новостью, и мне потребовалось несколько недель, чтобы осознать, что происходит, и насколько люди страдают. 

В то же время эти первые несколько недель были напряжёнными и с точки зрения нашей деятельности. Большинство из нас никогда не работали в зоне боевых действий или возле неё. Нам нужно было быстро найти надежные источники и специалистов, которые могли бы помочь нам лучше понять события в этой зоне. 

Мы также оперативно расширили сеть партнёров, занимающихся исследованием фактов дезинформации и её влияния на Центральную и Восточную Европу. Без помощи наших партнёров и отважных журналистов в Украине мы бы не смогли разобраться в тактике дезинформации и изучить её закономерности.

Разоблачать военные фейки гораздо сложнее, чем любые другие. Как вы помогаете своей команде заботиться о психологическом состоянии?

Несмотря на то, что мы являемся журналистами и исследователями, мы стараемся прежде всего оставаться людьми. Мы не скрываем наших эмоций и понимаем важность психического здоровья, особенно в такой обстановке. 

Лично я не сталкивался так близко с событиями войны, как некоторые из моих коллег. Но для нас всех очень важно говорить о том, что мы чувствуем, и помогать друг другу, по мере своих возможностей, например, выслушать другого.

В процессе факт-чекинга событий, связанных с войной, сталкивались ли вы с этическими вопросами?

Да, постоянно. То же самое было и во время пандемии. Я думаю, что самый большой этический вопрос связан с непреднамеренным приданием популярности мифу в попытке его разоблачения. Были случаи, когда усилия по разоблачению какого-то фейка, к сожалению, давали обратный результат и только ещё больше распространили эту ложную информацию среди людей. 

В конце концов, я твердо верю, что при правильном подходе факт-чекеры вносят свой вклад в наши знания о мире и помогают аудитории не попасть в ловушку вводящих в заблуждение заявлений.

Расскажите о технической стороне факт-чекинга: какими правилами и принципами руководствуется ваша команда при проверке информации?

Когда мы выделяем какой-то конкретный материал для проверки, нам интересно, сколько людей уже успело увидеть его, и какой потенциал у этого сообщения для роста популярности в будущем. 

В последнем случае полезно разоблачить миф до того, как он успел широко распространиться  — будь то искажённая информация, тактика или ресурс. Таким образом, у аудитории появляется своеобразный иммунитет против ложной информации. 

Что касается непосредственно процесса факт-чекинга, действия зависят от конкретной информации и ее формата (текст, визуальный или аудиоконтент и т.д.), но мы во всех случаях стараемся найти первоисточник. И мы всегда смотрим и изучаем, кто заинтересован в распространении этого нарратива или публикации и почему, какова целевая аудитория и т.д.

Какие тенденции изменения медиапространства с начала войны уже можно  выделить?

По моим наблюдениям, самые большие изменения связаны с усиливающейся поляризацией медиаиндустрии. Многие издания не побоялись озвучить свою позицию и публично поддержать Украину в этой войне. 

С другой стороны, многие СМИ агрессивно распространяют прокремлёвскую пропаганду и бессовестно продвигают некоторые из самых вопиющих лживых заявлений путинского режима. Этот раскол означает, что СМИ не могут претендовать на объективность и непредвзятость, по крайней мере, в ближайшем будущем. 

Я думаю, пока рано говорить о том, какими будут долгосрочные последствия такого подхода, который одновременно отталкивает одних и притягивает других читателей.

Ваши рекомендации о том, как распознать фейки.

Самый простой и очевидный совет – не спешите принимать на веру всё, что читаете. 

Легче сказать, чем сделать. Мы часто читаем заголовок или статью в соцсетях и автоматически верим этой информации, даже не думая о контексте. Если вы в очередной раз наткнётесь на какую-то новость, которая выглядит совсем подозрительно или невообразимо, остановитесь на секунду и подумайте – откуда взялась эта информация, где её первоисточник, почему её опубликовали именно сейчас, есть ли какие-то факты в её поддержку, и, наконец, могло ли действительно произойти то, о чём там написано? 

Если вы приучите себя так делать, в большинстве случаев это позволит вам сразу распознавать фейки. Однако, намного сложнее дело обстоит с масштабными фейками, которые очень часто являются спекуляцией правдивых фактов.

Даже опытным журналистам бывает сложно в этом разобраться. Я думаю, в целом полезно пару раз в месяц просто сесть и проанализировать новости и свои знания о событиях в мире, понять, насколько они объективны. Взглянув на вещи свежим взглядом, возможно, вы поймёте, что какие-то вещи, в которых вы твёрдо убеждены, на самом деле не подкреплены никакими фактами.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *